Он засмеялся. — Я помню, как сказал это Риджу в ту же ночь. Сказал ему, что если и есть девушка на земле, которую мне нужно лишить девственности, так это Мэгги. Сказал ему, что пошел бы на сотни свиданий с ней, ради такого конца. Он повернулся ко мне и заявил «Как насчет сто первого?» Я тогда засмеялся, потому что понятия не имел, о чем, черт возьми, он говорит. Я не понимал, что она нравится ему, и я действительно никогда не понимал, о тех маленьких нежностях, о которых он разглагольствовал. До сих пор не понимаю. Оглядываясь назад, на всю ту ситуацию, что он сидел здесь и выслушивал все мои пошляцкие мысли о ней, я удивлен, что он не врезал мне намного раньше.

— Он ударил тебя? — спросила я. — Почему? Потому что ты говорил, что хочешь трахнуть ее?

Он покачал головой, выглядя виноватым. — Нет — произнес он тихо. Потому что я трахнул ее.

Тяжело вздохнув, он продолжил. — Мы остались на ночь у Риджа и Брэннана. Мэгги проводила много времени со мной у них, и мы уже встречались около шести недель. Знаю, для девственницы это не долго, но это чертова вечность для парня. Мы лежали вместе на кровати, и она сказала мне, что готова сделать следующий шаг, но перед тем, как мы займемся сексом, ей нужно было мне что-то рассказать. Она сказала, что я должен знать, потому что будет нечестно продолжать наши отношения, если я не буду полностью осведомлен. Помню, как запаниковал, подумав, что она может оказаться парнем, или какое-нибудь дерьмо в этом роде.

Подняв брови, он посмотрел на меня. — Потому что, давай по чесноку, Сид. Есть действительно сексуальные трансвеститы.

Засмеявшись, он вновь посмотрел перед собой. — Вот тогда то, она и рассказала все о своей болезни.

Рассказала о статистике… о том, что она не хочет детей… о том, сколько времени ей осталось. Она сказала, что хотела раскрыть мне правду, потому что иначе это было бы не справедливо по отношению к тому, кто хочет с ней длительных отношений. Она сказала, что вероятность дожить до 35–40 очень мала.

Сказала, что хочет быть с тем, кто понимает это. Кто примет это.

— Ты не хотел такой ответственности? — спросила я.

Он медленно покачал головой. — Сидни, мне было наплевать на ответственность. Я был семнадцатилетним парнем, в постели с самой красивой девушкой, которую когда-либо видел, и все о чем она просила — это любить ее. Когда она упомянула слова «будущее» и «муж», и то, что она не хочет детей, я делал все, чтобы не закатить глаза, потому что в моей голове это было далекое будущее. У меня было миллион девушек до этого. Я не заглядывал так далеко, поэтому я сделал то, что, как я думал, сделал бы любой парень в моей ситуации. Я успокоил ее, сказал, что ее болезнь не имеет значения и, что я люблю ее. Затем, я поцеловал ее, раздел и лишил девственности.

Он опустил голову, что выглядело, как будто ему стыдно. — После того, как она ушла утром, я похвастался Риджу, что, наконец-то, забрал ее девственность. Возможно, слишком подробно.

Упомянул о нашем с ней разговоре, до случившегося, про ее болезнь. Я был честен с ним, что иногда бывает ошибкой. Рассказал, что вся эта ситуация пугает меня до жути, и я подожду две недели, прежде, чем брошу ее, что бы не выглядеть мудаком. Вот тогда то он и выбил все дерьмо из меня.

Мои глаза широко распахнулись. — Молодец, Ридж.

Уоррен кивнул. — Судя по всему, она нравилась ему намного больше, чем он показывал, но он держал рот на замке, и позволил мне быть ослом на протяжении всех 6 недель, что я встречался с ней. Я должен был понять, что он чувствует, но Ридж намного самоотверженней меня. Он бы никогда не предал меня, но после той ночи, он потерял изрядную долю уважения ко мне. И это больно, Сидни.

Он мне как брат. Я чувствовал себя так, как будто разочаровал единственного человека, который верил в меня.

— Так значит ты расстался с Мэгги, а Ридж начал с ней встречаться?

— Да и нет. У нас был длинный разговор тем утром, потому что Риджу было, что сказать. Мы оба согласились с братским кодексом, и с тем, что ничего хорошего не выйдет, если он начнет встречаться с девушкой, которую я только что кинул. Но она ему нравилась. Она так сильно ему нравилась, и я знал, как это тяжело для него, он согласился подождать пока не истечет срок, прежде чем позвать ее на свидание.

— Срок?

Уоррен кивнул. — Ага. Не спрашивай, как мы к этому пришли, но мы согласились, что 12 месяцев — это достаточно времени, чтобы аннулировать братский кодекс. Мы думали, что одного года хватит, чтобы то, что он пригласит ее на свидание, не будет выглядеть странным. За это время, она повстречалась бы с другими, и это не выглядело бы так, что из моей кровати она переместится в кровать к Риджу. Как бы я не пытался оставаться равнодушным по этому поводу, это все равно было слишком странным. Даже для нас.

— Мэгги знала, что он чувствовал к ней? На протяжении 12 месяцев?

Уоррен покачал головой. — Нет. Мэгги даже не догадывалась, что нравится ему. Он так сильно был влюблен в нее, что не пошел ни на одно свидание за все 12 месяцев, которые я просил его подождать. Он обвел этот день в календаре. Я, однажды, увидел в его комнате. Он ни разу не вспоминал о ней, ни разу не спрашивал. Но, будь я проклят, если спустя год, он не постучался в ее дверь. Ей потребовалось немного времени, чтобы согласиться, особенно, зная, что ей придется сталкиваться со мной. Но, в конце концов, они со всем разобрались. В итоге, она с правильным парнем, спасибо Риджу за его настойчивость.

Я вздохнула. — Вау, говоря о преданности.

Он повернулся ко мне, и наши глаза встретились. — Вот именно, — говорит он твердо, как будто этой фразой я подвела итог. — Никогда, за все свою жизнь, я не встречал более преданного человека. Он, черт возьми, самое лучшее, что случалась со мной. Самое лучшее, что случалось с Мэгги.

Он закинул ноги на диван, и посмотрел прямо на меня. Он спустился в ад и вернулся обратно ради это девушки, Сидни. Все посещения больницы, выписки, визиты, чтобы позаботиться о ней, обещания целого мира, не беря ничего взамен. И она заслуживает этого. Она одна из самых чистых, самоотверженных людей, которых я когда-либо встречал, и если есть два человека в этом мире, которые заслуживают друг друга, то это они.

— Поэтому, когда я вижу, как он смотрит на тебя, мне больно. Я видел, как вы смотрели друг на друга на той вечеринке. Видел ревность в его глазах, каждый раз, когда ты разговаривала с Брэннаном. Я никогда не видел, чтобы он сомневался в своем выборе или в том, чем он пожертвовал ради Мэгги, пока не появилась ты. Он влюблен в тебя, Сидни, и ты знаешь об этом. Тем не менее, я знаю его, он никогда не оставит Мэгги. Он любит ее. Он никогда с ней так не поступит. Видя, как его разрывает на части из-за чувств к тебе, и зная про его жизнь с Мэгги, я просто не понимаю, почему ты все еще здесь. Не понимаю, почему ты позволяешь ему проходить через такую боль. Каждый день, пока ты здесь, я вижу, что он смотрит на тебя, так же, как смотрит на Мэгги. Мне хочется вышвырнуть тебя за дверь, и сказать, чтобы больше здесь не появлялась. Я знаю, это не твоя вина. Я знаю. Черт, ты и половины не знала из того, что произошло прошлой ночью, через что он проходит. Но теперь ты знаешь. И как бы сильно я тебя не любил, и то, что ты одна из самых чертовски крутых цыпочек, которых я когда-либо знал, я также больше никогда не хочу вновь видеть тебя. Особенно сейчас, после того, как ты знаешь правду о Мэгги. И прости меня, если это жестоко, но я не хочу, чтобы ты думала, что ваша с Риджем любовь настолько сильна, что вы сможете быть вместе, после того, как Мэгги умрет. Потому что Мэгги не умрет. Мэгги будет жить. Она будет повсюду так долго, пока сердце Риджа не переживет тебя.